Прапорщик с острова Березка - Алексей Молдаванин

Фацелия, которой пришлось неделю лить слёзы по своему любимому, решила вести себя лапочкой. Поэтому Соломон шёл за Корнелием на пинках и шипел ещё громче Фацелии. Подойдя к прилавку одного из Полосатых волдырей, Корнелий бросил ему десяток плакатов изготовленных Советским агитпропом. Эти плакаты были свалены в одной из коморок МТС и стали добычей Армейского мародера старшего прапорщика Тимофеева.

– Мне не нравятся эти плакаты, – заявил Корнелий. – Я хочу нарисовать новые.

Волдырь тут же сгрёб плакаты с прилавка и метнулся по прилавкам других волдырей. Вообще, Полосатым волдырям всё равно было что подделывать. А так же было всё равно кто купит подделку. Тут главное было в точности повторить подлинник. Поэтому, если обычные волдыри просто переносили текст с папируса на современную бумагу, то Полосатые волдыри подделывали даже папирус.

Вот и фальшивые плакаты, должны были в точности повторить потрепанные оригиналы, и проданы наивным туристам как подлинники. Поэтому волдырь-старшина, раскидав плакаты по прилавкам других волдырей, вернулся обратно с мольбертом в руках. Но когда Корнелий передал чемоданчик Соломону, волдырь свесился вниз и прошипел:

– Если бы знал что это для этого утырка, наплевал бы в краску.

– Рома не ворчи, – попросил Корнелий, выставив на прилавок бронзовый бюст Товарища Сталина. – Давай забьёмся на то что Соломон нарисует портрет этого товарища.

– А я что против? – фыркнул волдырь Роман, убрав бюст под прилавок.

– Ты не понял Рома, – заявил Корнелий. – Соломон напишет портрет который вы не сможете подделать. А это я вместо залога оставил.

– Ставлю свою бороду, – предложил Роман.

– Рома, курва лукавая, – засмеялся Корнелий. – У всех Идиллийских енотов бороды фальшивые. Короче, борода из ваты. Если Соломон нарисует портрет который вы не сможете подделать, следующий портрет будет одного безбородого волдыря в стиле нью.

– Замётано, – хлопнув Корнелия по руке, согласился волдырь Роман.

Вернувшись в Масляный пузырь, Корнелий смерил взглядом Соломона и спросил:

– Ты что действительно нарисовал своего отца в гробу?

– Его многие там мечтают увидеть, – буркнул Соломон.

– Сталина сможешь нарисовать в гробу? – спросил Корнелий.

– Меня за этот портрет на костре сожгут, – усомнился Соломон.

– Соломон, не разочаровывай меня, – попросил Корнелий. – Даже если полосатые скрепя зубами согласятся подделать твой шедевр, я закажу тебе посмертный портрет Князя Алексея и всё равно выиграю спор. Так что постарайся чтобы этот твой шедевр заставил Полосатых волдырей переступить свой страх.

– Может сразу нарисовать Сатуринца? – предложил Соломон, потеребив бороду.

– Соломон, тебе понравится Летний дворец Князя Алексея, – заверил Корнелий. – А я быстро забуду одного чмошника, который думает что настоящему дракону можно хамить безнаказанно.

Прогулка за куриными яйцами

Бросив Вещевой склад на Соломона и Фацелию, Корнелий сбежал к немецким шоферам на ремонтную базу в теле Призрачного кота. Был тут свой интерес не только получить ласку от пожилых бюргеров, но и послушать разговоры. Хотя все разговоры касались детей и внуков воюющих на фронте, оставшихся в тылу жён и дочерей, ну и без довоенных воспоминаний не обошлось.

Попутно грея уши, Корнелий грабил коморки в которые была свалены вся документация бывшего МТС. А так же Корнелий прокатился до райцентра в кабине грузовика и ограбил местный Дом Культуры. Причём Корнелию просто нравилось грабить, а что именно брать, его мало волновало.

Хотя когда Корнелий дошёл до библиотеки, то начал грести все книги подряд. Попутно Корнелий вспомнил, как его дед Светлейший Князь Эрик Самарин, обнаружил в сельских храмах несколько старинных икон, ценность которых не знали даже сами священники.

А то что было собрано в поселковой библиотеке, не знали даже сами жители. Возможно нашёлся верующий чиновник, который вместо того чтобы бросить старинные Библии в костёр, передал их в хранилище поселковой библиотеке. А тут кроме старинных Библий, было ещё большое количество книг на разных языках и датированных второй половиной девятнадцатого века.

Когда началось нападение, Корнелий лежал на плоской крыше гаражи и наблюдал как немецкие шофера играют в Московские прятки. Игра была довольно жестокая и весёлая одновременно. Тот, кто должен был угадать, стоял спиной к игрокам и ждал когда кто-то из его товарищей стукнет его под локоть. И если игрок угадывал того кто его стукнул, шла смена жертвы.

Причём Корнелий был не уверен что эту игру придумали русские. Хотя немецкие шофера могли подсмотреть эту игру у власовцев. Посмотрев в сторону посёлка, Корнелий увидел как к холму приближается колонна из двух десятков Российских танков и бронеавтомобилей.

Но эта колонна прошла мимо ремонтной базы в сторону холма. А пока часовые таращились на незнакомые танки, из гаража посыпались Славянки, которые тут же начали ложить пожилых шоферов мордой в землю. А после шмона, который был чистой воды грабежом, Славянки утаскивали шоферов в гараж где был установлен портальный камень Корнелия.

Без особых проблем были сняты и часовые глазеющие на танки. Хотя тут скорей был виноват всеобщий раслабон и то что нападение происходило изнутри опорной точки. Но в любом случае больше Корнелию тут было делать нечего. Поэтому он, спрыгнув с крыши гаража, рванул в сторону холма, и чуть не стал жертвой остромордых доберманов, которые решили погонять деревенского кота.

Вскарабкавшись на броню БТРера, Корнелий потёрся об руку генерала Вознесенского и послал сигнал:

– Последний раз с такими придурками как вы дело имею.

Генерал Вознесенский, поняв что это за кот, шипеньем пообещал спустить шкуры с двух тупых кобелей. Доберманы тут же прыснули в кусты, а бронеавтомобиль покатил в сторону посёлка, снеся по пути шлагбаум. Лишь после этого власовцы, поняв что это не немецкие танки, забегали по посёлку.

И командир батальона обнаружился быстро. Не смотря на то что майор был чистокровным немцем, но Россия и русскоязычный контингент его окончательно испортил. Мало того что майор бегал в майке, так ещё и разгонял своих подчинённых по окопам при помощи палки.

Спрыгнув с брони БТРера, генерал Вознесенский смерил немецкого майора презрительным взглядом и на чистейшем немецком, но с применением Прусского сленга, максимально вежливо попросил немецкого офицера привести себя в порядок. Майор хоть и забегал ещё быстрей, но немного успокоился, поскольку принял одетых в камуфляж солдат за подкрепление.

Пройдясь палкой по спине денщика, майор уже через десять минут предстал перед грозными очами генерала Вознесенского, за что получил похвалу и ультиматум.

– Опорный пункт захвачен частями Красной Армии, – сообщил генерал Вознесенский. – Но посёлок мы не будем штурмовать. Но если хоть один выстрел прозвучит со стороны посёлка, я прикажу смешать ваш батальон с землей гусеницами танков. Вопросы?

– Я немецкий офицер, – сообщил майор. – Могу я рассчитывать на снисхождение?

Облепившие броню БТРера Романейцы чуть не попадали на землю от смеха. А генерал Вознесенский, посмотрев на своих хохочущих мюридов, подал майору пистолет с одним патроном и посоветовал:

– Выбирай майор. Или пулю в висок или сырой окоп. На Сибирь не рассчитывай. Мы тут проездом.

Когда генерал Вознесенский, забравшись на броню, дал команду на движение длинной фразой состоящей из одних русских матерных слов, немецкий майор так и остался стоять на дороге, держа Китайский Глог в руке.

А Корнелий, решив посмотреть на то как немецкий майор дезертирует от фронта, остался в посёлке. Хотя генерал Вознесенский, даже живя с чистокровной немкой, судил всё мерками русских. А на самом деле, вчерашний бюргер, сунув незнакомый пистолет в карман, вновь взялся за палку, и заставил свой батальон занять круговую оборону.

Европейский практицизм, подсказал немецкому майору, что атаковать тремя сотнями русского сброда два танка вставшими между посёлком и рембазой, было равносильно самоубийству. И любой трибунал его бы оправдал. А генерал Вознесенский, послал бы по кустам вооружённых гранатами пехотинцев, а территорию рембазы накрыл бы из миномётов. Тем более охамевшие Романейцы не стали себя унижать душным салоном, а облепив танки и бронеавтомобили, начали делать селфи.

– Придурки, – подумал Корнелий. – Если бы холм обороняли немцы, они бы вам такое